§ VI

СОРАЗМЕРНОСТЬ МЕЖДУ ПРЕСТУПЛЕНИЯМИ И НАКАЗАНИЯМИ

Общая польза требует, чтобы преступления не совершались, и в особенности − чтобы не совершались преступления, наиболее вредные для общества. Поэтому препятствия, сдерживающие людей от преступлений, должны быть тем сильнее, чем важнее нарушаемое благо и чем сильнее побуждения к совершению преступлений. Следовательно, должна быть соразмерность между преступлениями и наказаниями.

Невозможно предупредить всё зло, порождаемое всеобщей борьбой человеческих страстей. Оно увеличивается соразмерно росту населения и возрастающим отсюда столкновениям частных интересов, потому что эти интересы нельзя согласовать и направлять к общему благу по правилам геометрии. В политической арифметике приходится математическую точность заменять вычислением вероятности. †Бросив взгляд на историю, мы увидим, что с расширением границ государства растёт и его неустройство, что в такой же степени ослабляется национальное чувство, что побуждения к преступлениям увеличиваются соразмерно выгодам, которые каждый извлекает для себя из общественного неустройства. Поэтому усиление наказаний становится по указанным соображениям всё более и более необходимым.†

Сила, подобная тяжести, заставляющая нас стремиться к личному благополучию, сдерживается только противополагаемыми ей препятствиями. Эта сила проявляется в сложном ряде человеческих действий, и наказания, которые я назвал бы «политическими препятствиями», предотвращают возможные вредные последствия от взаимного столкновения этих действий, не уничтожая порождающей их причины, т.е. неизменно присущей человеку чувствительности. Действуя так, законодатель поступает подобно искусному зодчему, обязанность которого − устранять вредное влияние силы тяжести и использовать её там, где это способствует прочности здания.

Если мы признаём, что объединение людей необходимо, что имеются договоры, необходимо следующие из самой противоположности частных интересов, то может быть установлена и лестница нарушений порядка. Высшую ступень её составляют те из них, которые разрушают непосредственно само общество, низшую − самое незначительное, какое только может быть, нарушение прав частного лица. Между этими крайними ступенями расположены в нисходящем порядке, от самого большего до самого малого, все действия, противные общему благу, называемые преступлениями. Если бы геометрия была приложима к бесчисленным и неясным сочетаниям человеческих поступков, то должна была бы существовать и соответствующая лестница наказаний − от наиболее тяжкого до наиболее лёгкого. Но мудрому законодателю достаточно указать только основные начала, не нарушая порядка назначением за преступления первой степени таких наказаний, которые соответствуют преступлениям последней степени. Если бы существовала точная и всеобщая лестница преступлений и наказаний, мы имели бы довольно верное общее мерило степени тирании и свободы, человеколюбия и жестокости различных наций.

Действие, которое не включено в указанную лестницу, не может называться преступлением и облагается наказанием только теми, кому выгодно его так называть. Неопределённость границ преступного породила в нациях нравственность, находящуюся в противоречии с законами, привела к тому, что одни законы противоречат другим, что наиболее мудрый подвергается наиболее суровому наказанию. Понятие порока и добродетели становится неопределённым и колеблющимся, наступает неуверенность в своём существовании, влекущая за собой для политических тел летаргию и гибельный сон. Кто как философ будет изучать законы и летописи наций, тот увидит, что почти всегда смысл таких слов, как «добродетель» и «порок», «хороший гражданин» и «преступник», изменялся в течение столетий не вследствие изменения условий страны, соответствующего общим интересам, но в силу страстей и заблуждений, овладевавших одно за другим различными законодателями. Он увидит, что довольно часто страсти одного века образуют основу нравственности будущих веков, что сильные страсти, порождённые изуверством и воодушевлением, ослабленные и смягчённые временем, приводящим в равновесие все физические и моральные явления, становятся мало-помалу мудростью века и орудием, полезным в руках ловкого и сильного. Вот каким образом произошли понятия о чести, добродетели − понятия, наиболее смутные и теперь, потому что они изменяются под влиянием времени, оставляющего от вещей одни названия, потому что они изменяются в зависимости от рек и гор, являющихся очень часто границами не только в физической, но и в моральной географии.

Если наслаждение и страдание − движущее начало существ, одарённых чувствами, если среди побуждений, направляющих людей даже к самым возвышенным действиям, невидимый законодатель установил награды и наказания, то несомненно, что из неправильного распределения тех и других возникает противоречие, мало замечаемое, но тем более распространённое, заключающееся в том, что сами наказания порождают преступления. Если за два преступления, наносящие различный вред обществу, назначено одинаковое наказание, то отсутствуют побуждения, препятствующие совершению более значительного преступления, раз оно соединено с более значительной выгодой.